|
|
|
|
В связи с подобного рода “охраной могилевской экономии” дело дошло до
такой крайней нужды, что магистрат вынужден был продавать имущество церквей и
костелов в Гданьске для оплаты “долгов”, которые лишь частично отправлялись
варшавскому казначею, а большая часть их оседала в бездонных карманах властьимущих
преступников. Легко себе представить, что для верующего человека означала
распродажа священных принадлежностей, так что нет ничего удивительного, что уже
к середине 18 столетия Речь Посполитая перестала быть для своих граждан, живущих
на востоке государства, заботливой матерью, а превратилось в злую, бездушную
мачеху. И чем более честным был человек, тем большая обида переполняла его за
то, что творилось в стране, задолго перед разборами растерзанной как “своими”
так и чужими грабителями. 11 апреля 1718 года в протоколе заседания могилевского
магистрата записано: “Парнавский чашник господин Теодор Круковский согласно
принадлежащему ему городскому долговому обязательству на тысячу талеров хочет
взыскать задолженность с города в тройном размере, обращаясь как в трибунальский
суд, так и в асессорию. Город же в исполнительном порядке хотел представить счет
земскому правительству”. Члены городского совета обращались к бургомистру с
просьбой поддержать решение выплатить городской долг к конкретному сроку этому
зажиточному дворянину. В другом документе войт Могилева советовал городу
[городской администрации] “господина Круковского, парнавского чашника, упросить
потерпеть сейчас до открытия сейма так же, как господа из магистрата упросили
его потерпеть ранее” (“Историко-юридические материалы…”, том 12, стр. 216, 217).
О том, что господин Круковский был человеком решительным,
свидетельствует следующая запись в Могилевских городских книгах от 16 августа
1718 года: “Господин Круковский, парнавский чашник, имеет приказ как из
асессории, так и из трибунала – взыскать с виновных восемь тысяч согласно с
вытекающими из законов правилами оплаты в три тысячи за каждую тысячу долга в
трехкратном размере. Казне придется заплатить положенное, а иначе главе
оршанского земства судье земскому Ларскому будет выволочка” (там же, стр. 233).
Неясно, устроил ли “выволочку” господин Круковский земскому судье. Известно,
однако, что город был обедневшим и не мог выплатить такой большой долг. В 1719
году Теодор (Федор) Круковский отошел в мир иной, а препирательства с могилевским
магистратом продолжил его сын Ян, чешникович парнавский. В октябре 1730 года в оршанских городских актах записано
сообщение о вступлении униатского епископа Юзефа Горбацкого во владение Спасским
монастырем. Среди шляхты – “людей добрых веры праведной”, – собравшихся на это
торжество, упоминается господин Кристоф Круковский, который “собственноручно”
подписал этот документ (“Историко-юридические материалы…”, том 13, стр. 333-338).
23 марта 1733 года в могилевских городских книгах сделаны
две записи, первая из которых относится к предложениям магистрата, а другая - к
его резолюциям, принятым в тот же день: “1-е. Всем достопочтенным господам
известно, что на городские нужды город занял 500 талеров битых у различных господ,
а именно: у господина Левенталя, господина Круковича (читай Круковского) и других
господ кредиторов. Приближается срок платежа, и нужно много платить, а в
городской казне, как господам известно, денег нет. А так, откуда эти 500 талеров
заплатить господам” кредиторам, хотелось бы посоветоваться, в том числе – и с
Вашими милостями”. 441 |